Меценатство в России: живы ли традиции прошлого?

Традиции благотворительности и меценатства в России складывались на протяжении нескольких веков. До конца XVII века забота о бедных и убогих была, в основном, делом церкви. Однако и в те времена находились люди, не жалевшие собственных средств на благие дела.

При Екатерине II были созданы Приказы общественного призрения, учреждены воспитательные дома для детей-сирот. Широкую благотворительную деятельность вели практически все великие княгини.

Однако наиболее прославилось своим меценатством русское купечество - известны целые династии, занимавшиеся благотворительной деятельностью: Морозовы, Рябушинские. Бахрушины, Третьяковы и многие другие. Они строили школы и больницы, поддерживали людей искусства и создавали музеи.

Золотой век меценатства

Для большинства меценатов XVIII-XIX вв. благотворительность стала практически образом жизни, чертой характера. Многие крупные банкиры и фабриканты были потомками купцов-старообрядцев и унаследовали от них особое отношение к богатству и предпринимательству. Исследователь московского купечества П. А. Бурышкин считал, что "само отношение предпринимателя к своему делу было несколько иным, чем на Западе. На свою деятельность они смотрели не только, как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбою. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и потребует по нему отчета, что выражалось отчасти и в том, что именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые и смотрели как на выполнение какого - то свыше назначенного дела". "Богатство обязывает", - говорил банкир и предприниматель Павел Рябушинский, наставляя младших.

Все эти люди были, в первую очередь, созидателями, подчеркивает Д.Толоконников,

потомок династии Рябушинских. "В них жил иной дух. И ими руководила не жажда богатства. Они создавали не капиталы, а в первую очередь - производства: заводы, мануфактуры. Создавали и городскую среду: жилье, училища, больницы. Характерный пример такого купца - созидателя - Арсений Иванович Морозов. То, что было построено при нем, до сих пор составляет основу городского хозяйства в нынешнем подмосковном Ногинске, прежде называвшемся Богородском. Даже трамвайную линию, единственную на все Подмосковье, провел он. И электрифицировал старообрядческие деревни за десять лет до "лампочки Ильича". Этот человек, располагающий огромными средствами, тем не менее, постоянно чувствовал себя в долгу перед Родиной, пред Богом и людьми, и работал, возвращая этот долг тем, что давал людям рабочие места, строил храмы, и больницы, жертвовал нуждающимся, давал образование детям рабочих. Это был нормальный путь развития отношений богатства и бедности, сопряженный с высокой религиозностью и нравственностью", - отмечает Д.Толоконников, добавляя, что среди крупных промышленников и торговцев иностранного происхождения меценатов практически не было.

При этом благотворительная деятельность наиболее крупных и известных меценатов отличалась большим профессионализмом и именно поэтому принесла столь значительные результаты для русской культуры. Ведь "стремление что-либо сделать для отечественной культуры и желание делать это бескорыстно ещё не значит приносить ей ощутимую пользу", - отмечает Д.Толоконников. "Профессионализм в меценатстве это еще и обладание особым даром инициативы, интуиции видеть и делать то, что для отечественной культуры имело непреходящее значение", - поясняет он.

Принципиально важно то, что российские меценаты не только поддерживали деятелей культуры и искусства, но и заботились о том, чтобы культурные ценности были доступны широким слоям общества. Благотворительная деятельность по учреждению новых школ и училищ, строительству новых институтов и университетов, выделение субсидий на стипендии студентам, многочисленные фонды в помощь учащимся была в России XIX века делом обычным.

"Исключительно важно отметить и то, что подлинная меценатская деятельность не носит разовый характер, не проявляется в случайных или разрозненных акциях. Только имея тенденцию к постоянству и системности, меценатство утверждает свою значимость в национальной культуры", - подчеркивает Д.Толоконников.

"Ратуя за возрождение национальных традиций, предлагая способы и средства для поддержания отечественного меценатства в современных условиях, необходимо учитывать его подлинное содержание, сложившееся в русской культуре исторически. Речь в данном случае идет не о "вредных и трудно реализуемых на практике отделения "истинных" меценатов от "неистинных", а о том, чтобы не подменять масштабных понятий явлениями случайного порядка и разового характера, считает Д.Толоконников.- Предпринимательская благотворительность играла существенную роль в жизни российского общества. Она была формой поддержки неимущих слоев населения и способом улучшения жизни работающих. Меценатство имело важное значение для самих предпринимателей. Будучи, как правило, людьми религиозными, русские предприниматели считали необходимым помогать нуждающимся, чтобы "искупить" свою жесткость в деловой сфере, оправдать богатство и заслужить прощение за совершенные грехи. Обладая большой практической сметкой, предприниматели стремились направить деньги на благоугодное дело, также максимально целесообразно делая то, что могло бы принести пользу Отечеству или нуждающимся", - поясняет Д.Толоконников.

"Причуды богачей" или жажда духовной жизни?

Стоит отметить, что даже в XIX веке, когда благотворительность была явлением очень широко распространенным, деятельность российских меценатов не всегда находила понимание современников. М.А.Морозов и С.Т.Морозов за свои коллекционерские и театральные интересы прослыли в купеческой среде чудаками. Даже такой уважаемый и последовательный в своих действиях меценат, как Павел Третьяков не исключал возможности быть осмеянным в главном деле своей жизни. "Капитал же в сто пятьдесят тысяч рублей серебром я завещаю на устройство в Москве художественного музеума или общественной картинной галереи… Более всех обращаюсь с просьбой к брату Сергею; прошу вникнуть в смысл желания моего, не осмеять его, понять…", - писал он в своем завещании.

Весьма неоднозначно относилась к меценатам и интеллигенция. "Все эти примеры великодушия и доброжелательства отдельных частных лиц на пользу своего народа, примеры, на которые нельзя довольно налюбоваться и перед которыми преклоняешься с глубоким почтением", - писал о меценатах известный музыкальный и художественный критик В. В. Стасов. Однако режиссер В.И.Немирович-Данченко сетовал, что для получения денег на театр надо было: "…унижаться в гостиной … людей, которых мы, говоря искренно…, не уважали - ни их, ни их капиталов". Вот что писал, например, А. П. Чехов о Савве Мамонтове, раскрывшем и поддержавшем таланты Васнецова и Коровина, Врубеля и Шаляпина: "Тип старых бар, заводивших с жиру "собственные" театры и оркестры, на Руси еще не вывелся. Раскройте житие железнодорожного барина г. Саввы Мамонтова и вы убедитесь в целости типа". Художник А. Бенуа весьма нелестно отзывался о другом известном меценате, Н. Рябушинском, на деньги которого издавался журнал "Золотое Руно": "… мне продолжает казаться, что Рябушинский - скверна, что это истый хам, хотя и "разукрашенный" парчой, золотом и, может быть, даже цветами". Илья Репин, после знакомства с собранием мецената Сергея Щукина заметил: "Мне хочется поскорее уйти из этого дома, где нет гармонии жизни, где властвует Новое платье короля…".

Можно долго спорить, что побуждало этих людей тратить огромные средства на поддержку не очень тогда известных художников или собирание различных коллекций. В конце концов, какими бы мотивами они ни руководствовались - тщеславием, выгодой или просто любопытством - это все же их личное дело, нам переживать по этому поводу несколько странно. Для нас важно лишь то, что именно благодаря их щедрости на рубеже XIX-XX вв. произошел настоящий расцвет русской культуры, были найдены такие таланты как Шаляпин, Врубель и др., собраны и сохранены изделия народных промыслов, произведения отечественных и зарубежных мастеров искусства.